Жил был в деревне дурачок. 2 редакция

Жил был в деревне дурачок.

Он все время один ходил. Гулял. Издали видно - и в снег и в дождь и в жару – идет дурачок гуляет. Идет одинокая фигурка.

Раскачивался, когда с ним заговаривали – вперед-назад, как на лошадке качался. Лицо всегда вниз и насупленное – видно, что обиды ждет. Постарел. Странный мальчик в проседи – деревенский идиот. Фигура груша или сарделька – такой увалень медвежонок, а серая неровно бритая щетина на подбородке, смотрится как наклеенная.

Глазки в кучку – взглядом похож на затравленную собачёнку и мычит при встрече – руки за спину. Если ему руку дадут из жалости пожать – ну типа, как мужик мужику – то он вытянет свою пожать и пожмет – нормально – обычно. Руки чистые, сухие. Обычные руки. И вообще он обычный, если рассматривать вблизи и расспросить его про жизнь. Он расскажет протяжным голосом, как будто глуховат – монотонно и ты потом скажешь «Пока», устав слушать и он пойдет дальше, как и не говорил с тобой. Паровозик на маршруте.

Сколько людей жалело его, сколько унижало, дети дразнили, за что были биты матерями нещадно - дурачок все равно гулял каждый день. Он знал всех окрестных птиц, всех бродячих собак и кошек в округе. Знал, не так, как мы знаем их – обычные люди. Ну, села у ног трясогузка и села. Он знал ее душу и что она хочет, что с ее птенцами и ела ли она и есть ли у нее дом. Знал, что она хочет поговорить с ним и он разговаривал.

С людьми у него не очень складывалось. С животными было спокойнее. Он просто смотрел на них – что-то там кряхтел и скрипел, мычал и шептал – и животные наклоняли головы на бок.. Птицы начинали так же кивать вперед-назад и раскачиваться, как и он и по этой системе жестов он понимал птиц – а птицы его – потому что птичий язык сложней, чем язык кошек и собак и с птицами говорить трудно – у них мир небо, а нас всех – земля, по которой мы ходим..

Дурачок не думал. Думают умные люди, думают все те, кого учили этому. Идиотом не занимались. Дома он жил с бабкой – полу-глухой и замкнутой. Бабка покупала ему еду и одежду на его же инвалидную пенсию. Больше она ничего не делала. Иногда только показывала ему на иконку в углу и говорила – смотри – БОГ. Дурачок слышал, что есть Бог и даже чувствовал его, но больше ему никто ничего не говорил о Боге. Бог был там где-то, а дурачок был тут – все время на дороге – он шел и шел, как заведенный и ему говорили птицы, что будет. Откуда они знали будущее, дурачок не знал – он не знал даже ,что люди не знают, что будет – это казалось ему обычным – знать всё наперёд.

Любимой игрушкой у идиота были большие старые карманные часы-хронометр. Они были сломаны. Оторвана крышка, упала одна стрелка, почернел от времени циферблат. Часы не ходили. Это был подарок дурачку от какого-то старика фронтовика. Он подарил их Васечке на праздник в детстве. Фронтовик давно умер. Васечка – так звали дурачка. Часы у дурака отнимали и за них его били мальчишки сверстники. Но все же каким-то чудом часы возвращались к мальчику, потом подростку, потом постаревшему мужику идиоту. Васечка любил часы и часто доставал их из кармана и гладил. Старался делать это незаметно. Идешь, а часы в кармане стучат тебя по ноге – мы здесь – мы твои друзья.

Тут бы и закончить мой простенький, незатейливый рассказ, но мне еще есть что рассказать.

Дурачок не умея жить, писать и считать, не зная, какой Бог и какие люди, умудрялся жить в любви к людям и миру вокруг него. Любовь была естественным состоянием его души, настроения, мыслей и тела. Хотя он и ходил, как набундюченный ежик и часто был побит людьми и высмеян – он относился к миру и людям с любовью – потому что иначе не умел.

И вот потому, что Васечка был так устойчив в положительном отношении к миру и любви ко всему живому и неживому, а особенно к сломанным часам, то он имел в кармане машину времени – а не железку со стеклом.

Машины времени бывают разные. Те что перевозят вас из века в век, что музыку играют и время отсчитывают, ну известные музыкальные группы, временные дыры, а это был маленький ненормальный механизм, который ускорял или тормозил время в одной точке. Вообще-то это очень опасная штука, а еще и в руках дурака и возможная к управлению только им.

Васечка не знал, что таких машинок больше нет ни у кого – с ним же почти никто не общался. Только общалась такая же девочка инвалид из соседнего подъезда. Но она была очень пуглива и кусалась если что. Гулять не любила. Девочка любила конфеты, скалиться и гугукать, а еще она любила телевизор. Васечка же относился к телевизору как кошка или собака – посмотрит и отойдет. Зачем ему стеклянный ящик со громкими звуками и цветастыми пятнами? Так же ведут себя кошки. Лучше гулять лесными тропами или тихими вечерними улочками под фонарями. Нюхать. А еще хорошо в снегопад идти, когда снежинки крутяться и крутяться сверху и на лицо падают и можно под них язык высунуть.

Так вот, когда было нужно Васечка сжимал ладошкой часы.

Вот давеча – сосед Митрич обругал Васечку. Васечка сидел на лавке у подъезда, а Митрич скандалил с женой. Васечка никогда не заговаривал с людьми, да и они не лезли к идиоту или брезговали или не считали нужным. Митрич хлобыстнул дверью и вышел в темень, нервно закурив. Старому пьянице, злому и недопившему было некуда выплеснуть свою ярость. А тут дурак тюлень. Ну, Митрич и зло высказал всё Васечке и так и растак. Дурачок встал и ушел – он решил, что был не там где нужно. Васечка лег спать.

Утром Митрич бежал похмельный, опаздывая на маршрутку, а Васечка сидел и смотрел на первый снег и наледь, нюхал свежий ветер в щелку из окна. Окна бабка не заклеивала – у нее не было ни желания ни сил. Только в сильные морозы они вешали на окна одеяла. Так вот Митрич бежал и упал – поскользнулся. Первая маршрутка отходила, а из-за нее вылетел стрелой черный большой микроавтобус и он летел и скользил на торопыгу Митрича. Тот все понял и последняя гримаса ужаса и матерное слово уже сковали его лицо в последний раз. Почему мужики, когда неожиданно больно или в атаку идут или умирают – маток вскрикивают? Вот бы Бога кто помянул. А то всем известное слово.

Но не тут то было. Митрич не последний день-то. Васечка сжал свои часы. Мир педернуло, как экран старого телевизора. Перед мироавтобусом встала какая-то прозрачная волна, он вдруг чудом сцепился с дорогой и начал резко останавливаться. Митрич, как таракан перевернулся на ноги и успел на четвереньках выбежать из под смерти. Автобус будто держали сзади и вот отпустили – тот рванул вперед.
Митрич орал вслед неизвестному водителю черного фургона смерти – что права отберет у него и так его и растак.

Васечка отпустил часы. Время вернулось. Экран выровнялся.

А вот летом оказия. Мальчишки подкараулят дурачка и тайком ему соленых липучих конфет дадут – стоят смотрят, как тот будет пальцы в рот пихать и плеваться. Он и пихает – дали же – пожевал – а там противно. Выплюнул. И вроде как специально через день у мальчишек тех беда.

Сверху падает рулон рубероида – рабочие смолили крышу пятиэтажки и рулон возьми и покатись. Пацанят, тихо курящих бычки внизу в укромном месте – должно быстро убить.
Васечка гуляет рядом. Он часы сжал. Рулон повис в воздухе. Мальчишек бабка шуганула – они прыснули в крапиву. Рулон упал через минуту. Те, кто упустили рубероид наверху не могли понять – как это рулон падал так долго?

Васечка знал и злых собак. Они бросались на него. Потому что собаки бросаются на того, кто их боится. А он и боялся. Много его обижали люди, а собаки и штаны рвали. Его бабка потом ругалась за штаны и зеленкой мазала царапины от зубов. Собака лает злая, потому что не знает, что делать.

Это неправда, что та собака что лает, та не кусает. Еще как кусает – осмелеет и сзади цепанет зубами по ноге. Васечка убегал от них, хромая и припрыгивая. Он вообще бегать не умел – узкие плечи, большая попа – груша, походка как у заключенного – руки за спину.

Ну вот, собака его обидит – а на другой день с ней беда. Прямо как кто сказал Васечке – беда у того-то - жди – часы отводи часовщик. И Васечка отводит.

Соседка даст денег на мороженое – 24 рубля. Он пойдет и несет их в кулаке до магазина.
Алкаши выпросят на портвейн 10 – Васечка отдаст – обещают дать глотнуть – но он мороженое хочет – а ему портвейн то без надобности– он его не любит. Считать не умеет.
Назавтра алкашей всех как кто на привязи держит дома – они все спят, а на то место где сидят они обычно - падает дерево от бури.

Не понять это время и события.

Умерла у Васечки бабка. Тихо. Дышала тяжело, что-то бормотала и пришепетывала.
Васечка дома сидел и смотрел на нее – жалел. Гулять не шел. Сбегал к соседке. Та скорую вызвала. Пятница. Дачный день – скорая никак не доедет. Врач спал с ночной, сестру жалел.

Васечка бегал по дому-квартире, как собачка – метался. Соседка опять звонит В СКОРУЮ – там ответ - "выехали – ждите – пробки". Васечка часы свои схватил и крутит их и крутит и гладит и стучит в них даже в стеклышко. Но видит он, как-то там по своему пробки на дороге и машина не едет. Помирает бабка-то. Подошел к ней, она погладила его по голувушке и опала вся.

Васечка начал ей таблетки в руки пихать, иконку снял и в одну руку ей поставил и свои часы любимые в другую. Бабка лежит недвижима – толи жива то ли нет. Соседка пришла. Посидела. Васечке говорит – «иди к нам» –поешь и не сиди тут. Дурак мычит – бегает – часы трет.
Соседка думает – совсем тронулся. А он машины останавливает и отводит по дороге – он же чекнутый он видит ту скорую – а скорая все одно - не едет – то колесо спустило, то еще что.

Впервые Васечка пытался что-то сделать для себя и впервые шевельнулась в его чистой душенке злоба – познал он её – отчаяние и обида еще более сильная, чем раньше, когда ему собаки ноги драли.
Раньше то как? Его обидели – он и забыл сразу и дальше гулять, а тут бабка-то помирает.
Что же не едут там лекари те. Раньше, он знал их – они приезжали к бабке и ей становилось легче.

И вот приехала скорая. Врач посмотрел на бабку – вздохнул, что-то прокартавил, потом там что-то щупал, и увидел в холодных костлявых бабкиных ладонях хронометр, всмотрелся в часы – сказал что – «о какая красота!». И потом писал. Писал как все они умеют – прямо так с отрешенным лицом и долгом. Соседка за подол и глаза тереть. Потом врачу триста рублей пихать – тот только отмахнулся.
Потом врач закурил на кухне и предложил за часы устроить дурачка в интернат – а то заткнут не пойми куда.

Васечка забегал опять. Садился к бабке на кровать– а та спит – рот открыла. Пришла соседка – дала Васечке ручку красивую – врач мол .. подарил врач – три цвета – синий-зеленый и красный и часы попросила у Васи. Дурачек то отдал – соседка добрая. Она потом тихо часы врачу отдала. Доктор собрался и пошел с чемоданчиком блестящим – что качается так. Васечка на корачках на полу стоял и прижимался к ладони бабкиной щекой. Соседка глянула и пошла. Скорая выходила на подьем, круголя деревни. А Васечка вскочил – часов то и нету его – карманные которые брегет. А у него то что-то ноет там.

А врач сиял глазами и смотрел на дорогущую мену – знаменитые часы властителей мира, коих уже не найти. Часовщик и коллекционер, игрок и гений врач сельской больницы – Чехов и Булгаков в одном лице. Но игрок. А медсестра хороша.

И тут водиле нужно было поглядеть на мобильник – вечно эти мобильники мешают – трезвонят. И на тебе – на фуре заснул на встречке дальнобой. Они щас по одному ездят и выматываются – не спят. Фура снесла ограждение и летит в скорую помощь в машинку ту. Водиле бы скорой в кювет. А он на мобильник. А врач на краденые часы. А медсестра вообще спит сзади на койке. И тут ясно дело – встреча.

Васечка схватил с полки бабкин будильник Заря 1 руб 20 копеек, тот что вечно скреб по ушам ночью и к себе прижимает. Ему все равно дураку, что к себе прижимать и хрюкает и ыыыы пищит – ну старается мол со временем там что-то договориться.

И тут фура как скрежетом страшным по краю деревни – как слона убивали – ООО как стонала. И хлопок.

У врача круги в глазах – все розовое и сверху течет и думает, он что нужно было в карты играть бросить, жениться на медсестре и детей нарожать и все затошнило его.

Очнулся пар идет – радиатор парит. Фура скособенилась в овраг. Водила там ходит ее и чешет себе и задницу и голову – кого винить? - сам же заснул.
Скорая стоит нос в нос к фуре – не пойми – почему она целая? – только радиатор потек.

И думает врач – какой этот свет – тот или этот?

И видит - пришел к нему старик с лицом мальчика и смотрит на него свинячьими глазками – но глазки те добрые. А в руке у мальчика синий будильник Заря 1 рубль 20 коп.

ОО.. я же часы украл – «на возьми старина».

Васечка мычит и машет – рукой – не нужно мол – нате вы ручку забыли – разворачивается и уходит.

Седой врач смотрит на часы в руке, на небо и на своего нехорошего водителя, который ворчит оттого что разбил мобильник. А ненужно говорить за рулем то.


В той деревни нету церкви, но есть Васечка.

Люди вовсе не все там уж такие злые и те же пацаны ему мороженого дадут, да и алколики как огороды накопают и сшибут деньгу – Васечке купят чего-то там печения-варения или пряников.

Люди всё говорят – плохо живём – нужно бы церковь построить. Стройте – не говорите..

Деревня как-то живет… как и все живет..

Но идет в ней гулять идиот в пургу..

PS : да приписка-добавка – когда Васечка вернулся домой с той аварии, то увидел, что бабка его оклемалась – ну ожила она – все говорила, что ненакого ей оставить ребенка. Вот так вернулась и все. Это не для слащавости – просто так бывает.

-----------------------------------
Послесловие.

Как ни странно это рассказ родился из стиха из одной его строки из одного вопроса - а как это Дурачок управляет временем? И отвечая я и написал этот рассказ.

Потому я хочу привести тот самый стих:

идиот закрыт от мира странными вещами,
кто игрушкой, кто сатирой, кто семью церквями..
идиот - он вас чуть слышит - не орите громко -
его душенька чуть дышет - мир его потемки..

он закрыт семью замками - вы то насмехались..-
издевались, даже скалясь - чудом называли..
идиот с другого мира и с другой планеты..
вам мирским то, не понять - что не горько это..

вы конечно пожалейте - кроху подадите -
и гордитесь враз собою - вы же победитель..
вы собаку не ударя - вроде благодетель -
идиот рисует время - он его водитель..

идиот закрыт от мира странными делами,
он больной, при том беззлобный - вы проверьте сами..
идиот все время с Богом - но о том, негромкий -
хоть в душе его едвали видно вам иконки..